Хотя Мотоль и имел некоторую самостоятельность и свободу, но в окружении господствовало крепостничество, все более укреплялась зависимость крестьян от феодалов. Середина 17 века была отмечена В Речи Посполитой многочисленными крестьянскими восстаниями, а затем и – 13. Всего проживало 267 душ мужских и 307 женских. Кроме этого, евреев было 18 душ мужских и 25 женских. Всего – 617 душ. Имелось живности: свиней – 118, овец – 231, волов – 170, коней – 29. Было две водяные мельницы на реке Ясельде. Жители местечка раньше платили гетману Великого княжества литовского Михалу Огинскому 8041 злотых и 10 грошей податей за год…»

Экономическое развитие белорусских городов и деревень после присоединения к России попадает в новое течение. Присоединенные земли быстро втянулись в общероссийскую экономическую орбиту. Тут возникают небольшие, большей частью самотужные предприятия по производству смолы, дегтя и т.д. Начали этим заниматься и в Мотоле. Но вскоре жители все чаще стали посещать недалекое местечко Хомск, живя надеждой об открытии и у себя такого же выгодного во всех отношениях предприятия, как работавшая тут с 1798 года суконная фабрика.

Но их намерения так и остались намерениями. Опять в жизнь людей черной опустошительной тучей вошла война. На этот раз - нашествие Наполеона. Как известно, русские войска по-разных – и объективных, и субъективных – причинах не смогли сдержать на своих границах многотысячное французское войско. Быстро почти вся Беларусь, кроме нескольких южных поветов, была оккупирована. Виленская, Гродненская, Минская губернии и Белостоцкая область подчинялись так называемому временному правительству Великого княжества Литовского. Губернии были переименованы в департаменты, которыми руководили французские префекты и интерданты.

И хотя основные военные действия происходили значительно севернее Мотоля, война покинула и тут свои кровавые следы. В окрестной с Мотолем местности жестокие бои с наполеоновскими отрядами вели русские войска под командованием генерала П. В. Чичагова. Французы не только забирали у людей коней, другую живность, провиант, но и пробовали силой забрать белорусов в свое войско.

Старожилы слышали от своих дедов не одну историю о «страшном году», когда француз хотел забрать нашу землю и поэтому почти полностью опустошил местечко. Жители убегали в лес, партизанили. К сожалению, более подробных, документальных свидетельств про события 1812 года в Мотоле найти не удалось.

Военная напасть прошла, «страшный год» закончился полным разгромом врага. Жизнь начинала восстанавливаться. Залечивал свои раны и Мотоль. Давалось это местным жителям нелегко, хотя они и считались государственными крестьянами, а значит, платили подати царскому двору и не зависели от помещиков, как жители соседних деревень. Но независимость эта была относительной, так как реальную власть имел тот, кто владел землей и лесом. А они находились в руках помещиков и церкви, мотоляне имели только ничтожные полоски, прокормиться с которых было невозможно. К тому же и сенокосы в пойме Ясельды принадлежали крупным землевладельцам. Приходилось просить разрешение «собирать»тут сено, а затем еще его выкупать. Часть жителей брало в аренду землю у церкви, за что платило третью часть урожая.

Выдержать это положение было, безусловно, очень непросто. Но зато статут «государственных крестьян» давал более или менее по-человечески дышать, не знать тех издевательств помещиков, которые терпели, например, их близкие соседи – жители окрестных деревень. Да и более далеких тоже. Недаром до самой отмены крепостного права в 1861 году ни одна из мотольских девушек не вышла замуж в соседние деревни, так как этот брак приводил к полной зависимости от помещика.

Одним словом, люди жили и, как бы ни было трудно, считали, что лучше надеяться на свои руки и ум. Выделывали овчины, кожи, работали по найму. Искали мотоляне приработок и на стороне. Многие мужчины с ранней весны нанимались к купцам на сплав леса. Плоты делали в самых разных местах, почти по всем течении реки Ясельды, Припяти, Горыни. Затем приготовленный лес сплавляли по Днепро – Бугскому каналу, Западному Бугу и Висле в портовый город Гданьск. Вели плоты мотоляне и по Огинскому каналу, реках Щара и Неман. Лес отсюда сплавляли уже в Кенигсберг.

Труд был нелегким. Вода, холод, болезни, долгие расставания с семьями весной и летом, подготовка и подвоз леса до водных путей зимой – трудный, словом, заработок. Да его и не хватало – семьи росли, делились.

Тот, кто имел коня, давал своему «кормителю»работу не только в поле: начали мотольские крестьяне заниматься извозом. Капитализм в России набирал силу, укреплялся общегосударственный рынок, поэтому и движение товаров стараниями торговцев в империи расширялось. Нагружали своих коней купеческим добром и мотоляне. Добирались не только до недалекого Пинска, но и до Минска, Москвы, Петербурга, Риги, Полтавы, Варшавы и других городов. К слову, еще во время речи Посполитой мотолянам приходилось возить в российскую столицу из окрестных лесов зверей в клетках.

Понятно, что такие путешествия, какими бы тяжелыми они ни были, позволяли мотолянам видеть более ярко окружающий мир и себя в нем, знать о многих важных событиях своего времени, как говорят, из первых уст. Рассказы земляков об увиденном, услышанном значили в жизни мотолян много. Это и было то народное образование, что в значительной мере лепило их характер, многие черты которого сформировались еще во время Магдебургской вольности. На его отличность обращает внимание и М. Сакович, член императорского Русского географического товарищества в своем исследовании « Крестьяне деревни Мотоль и их песни»: «По внешнему облику, по некоторых характерных особенностях своего побыта мотоляне резко отличаются от своих соседей. В то время, как последние, которые находились под гнетом крепостничества, до сих пор носят его следы, мотоляне сохранили светлый ум, независимую волю, смелость в отношении и веселый, доброжелательный характер… Мотоляне – народ здоровый и сильный. Они высокие ростом, сложения сильного и лицом красивые…»

Что ж, будем считать, что мотолянам в некоторой степени исторически повезло. Тем более что и воля, и ум, и смелость, отмеченные М. Сакович, будут нужны им и дальше в вихре сложных исторических событий.

В первой половине 19 века положение крестьян на Беларуси ухудшилось. Росли недоимки, люди все более беднели. И поэтому волнения крестьян становились все чаще. В 1819-1820 гг. они охватили около 8 тыс. крестьян Брестского, Гродненского, Кобринского, Пружанского поветов. Чтобы утихомирить выступления направлялись войска и полиция.

Все это происходило рядом с Мотолем и не могло не повлиять на жизнь его жителей. Тем более что, несмотря на расширение капитализма, основании разных, особенно вотчинных, мануфактур (как, например, в недалеком от Мотоля Поречье), других предприятий, где уже использовался не только крепостной, но и вольнонаемный труд, в экономическом положении край по-прежнему находился в трудном положении. К тому же многие местные власти были не против «погреть руки» на людских трудностях.

 «Наступление» окрестных землевладельцев особенно усилилось в средине 19 века. В соседних с Мотолем деревнях Заозерье и Дедовичах землями владели помещики Анихимовский и Юргенсон, в Панцевичах господствовал Колба, в Молодове находились владения крупного помещика Скирмунта, в Замошье – помещика Семашко. Поделили и Мотольское озеро: западная его часть была «под Юргенсоном», восточная же принадлежала местной церкви.

Дошла очередь и до Мотоля. Земли жителей местечка в первой половине 19 века усилиями соседних помещиков значительно сузились, чинились всяческие препятствия в подготовке сена, резко выросла плата за рубку дров в помещицких лесах. Словом, местечко многие паны мечтали прибрать к своим рукам, если не юридически, то экономически. Приходилось мотолянам долго таскаться по царским судам, писать прошения-жалобы. Вот одно из дел 1840 года: « Крестьяне м . Мотоль в прошении первого марта, направленном в комиссию, написали, что ставят в известность про отобранные у них соседскими землевладельцами земельных угодий. Из ведомости вычислили: … помещик Анихимовский или его вотчинники разновременно в 1796, 1799, 1806, 1807,1815,1818,1819,1820 (и так далее до 1838 года) забрали от м. мотоль 365 десятин земли…

… Помещиком Максимилианом Колба или вотчинниками имения Панцевичи в 1798,1814,1815,1818,1835,1836 годах забрано у мотольских крестьян 37 десятин… Кроме этого, еще больше 250 возов сена, на что могут представить свидетельство…»

Но жалобы ничего не давали, «подмазанные» помещиками судьи не особенно старались держаться буквы закона. Терпение мотолян в итоге закончилось. Об этом свидетельствует еще один документ, который, думается, необходимо привести в оригинале, - «Дело о нападении крестьян м. Мотоля Кобринского уезда на поля имения Заозерска и в снятии урожая ржи и овса. Началось 1841 г. июль – окончилось 1842 г., февраль».

«Крестьяне м. Мотоль, - говорилось в нем, - а именно Павел Романович, Вакуло Бобрикович, Григорий Пташиц, Каленик Минюк, сотский, бывший дьячок Иван, которого священник Мотольской приходской церкви отстранил от должности, Павел Мацукевич и его родственники, между ими был будто бы за билетом уволенный солдат, и они всех подстрекнули крестьян м. Мотоль, собрались большой толпой до 1000 человек всякого рода мужчин и женщин, напали сильным образом на землю к имению Заезерскому принадлежавшую, засеянную овсом и все это еще вовсе не зрелое, зеленое, собрали с лишним 200 коп ржи, а овес, сенокосный луг промежу усевами находящийся выпасали со скотом, но сам старшина павел Романович в то время уехал неизвестно куда, чтобы не быть свидетелем этого напада.

… Посему он, управитель, по обязанности своей прибыл на место того напада крестьян с имения Заезерска для обороны собственной своей земли не больше до 30 обоего пола душ, но крестьяне м. Мотоль не токмо что Заезерского человека сбросили с лошади и побили, на других сказали, что ежели который приступит, то убьем его в смерть, и хотя он, Сачковский, уговаривал, что за напад будут они отвечать, но получил в ответ, что это к нему не касается, а дворового управителя и знать не хочут, а еще больно хвалились, что прибьют управителя, что сам не пойдет, а понесут на простынях».

Вот так приходилось мотолянам отстаивать свои права и землю.

В середине 19 века необходимость крестьянской реформы становилась все более очевидной, промедление с принятием решения могло привести к непредвиденным царской власти итогам. Некоторые помещики западных губерний Беларуси даже высказывали предложения за отмену крепостного права без выкупа земли, так как ее, особенно урожайной, было мало. И хотя мотолян крепостничество обошло, тут с интересом наблюдали за делами у соседей, так как дальнейшая жизнь зависела и от перемен в панских владениях.

В феврале 1861 года Манифест об отмене крепостного права в России был принят. После царского «слова» пошли и дела на местах. Но перемены оказались совсем не такими, каких ожидали. В Гродненской губернии за крестьянами оставались дореформенные наделы, а выкуп, который они должны были заплатить за свою свободу, как говориться, кусался очень сильно. А главное, лучшие земли и все леса по-прежнему оставались панскими.

Мотолян последнее огорчало не на шутку. Многие семьи, разделив надел на узкие полоски взрослым детям, которые уже пошли на свой хлеб, голодали, и поэтому должны были вновь кланяться помещикам, проситься на сезонный и другой труд. Большинство же мотолян жили, как говориться, с леса, сплав которого, а значит и заработок, целиком зависели от воли хозяина.

Словом, долгожданная реформа, хотя и предоставила некоторую свободу, не решила аграрный вопрос, он по-прежнему оставался одним из «взрывоопасных» в социально-экономическом и политическом развитии страны. И тлевшие угольки недовольства быстро начали приобретать силу ярких костров крестьянских восстаний. «Мужицкая правда» К. Калиновского, Ф. Ражанского, В. Урублевского, первая нелегальная революционно-демократическая белорусская газета призывала к действиям. Горечь неосуществленных надежд белорусских крестьян совпала с подъемом польского национально-освободительного движения – своевольные разделы бывшей державы по праву сильнейших, понятно, болезненно затрагивали чувства поляков.

Весной 1863 г. в Польше, Беларуси и Литве вспыхнуло восстание. Маврикий Анихимовский, богатый владелец соседнего с Мотолем имения Заозерье, поддерживал повстанцев, которые находились в недалеких Споровских болотах и ждал приказа о выступлении. Но связь Анихимовского с восставшими была, видно, не очень и замаскированной , так как быстро известия об этом дошли до самого генерала Муравьева, который по царскому приказу жестоко наводил на охваченных выступлениями территориях нужный правительству порядок. Не пожалел он и помещика: казаки схватили Анихимовского вместе с связным от восставших. А имение в скором времени было передано отставному полковнику Криднеру.

Вот такими событиями откликнулась в Мотоле и его окрестностях восстание 1863-1864 гг. Ко всем волнениям добавилась еще одна беда – летом 1863 года сильный пожар при великом ветру «слизал» чуть ли не половину местечка. Царские власти решили помочь погорельцам. Но помощь была своеобразной, деньги выделили на построение… новой церкви. Что же, спасибо и за это. Построенная в 1877 г. церковь и до сегодняшнего дня в хорошем состоянии, стоит в центре Мотоля. Завидное, что там говорить, качество работы. Да и красота до сегодняшних дней приметная.

Таким образом, простым людям надо было самим думать, как выкрутиться из тяжелого положения. Трудом до седьмого пота, заработком по найму у соседних помещиков, разным ремеслом постепенно возвращалось утраченное.

Но пожар имел, если можно так сказать, и положительные итоги. Каморник, вызванный сюда, был, видно, мастером своего дела и планировал новые дома уже с учетом противопожарной безопасности. Улицы сделал широкими, дом от дома поставил далеко. Забегая наперед, отметим, что это решение выдержало проверку временем – почти все «рожденные» той порой мотольские улицы существуют до этого времени и без напряжения пропускают через себя автомобили, трактора, мотоциклы… - весь транспорт великого, шумного, современного села. Потому что – просторно.

С течением времени отстраивался Мотоль, принимал новый облик. Происходили изменения и в общественно-политической жизни, что, безусловно, содействовало восстановлению не только Мотоля, но и других деревень. Массовые волнения крестьян после провозглашения земельной реформы 1861 г. и восстание 1863-1864 гг. заставили царское правительство выдать указ, согласно которому на Беларуси обязательные отношения крестьян к помещикам прекращались, крестьян переводили в разряд владельцев, выкупные платежи уменьшались на 20%. И хотя более половины лучших земель оставались у помещиков, церкви и казны, многие феодальные пережитки были сняты, развитие капитализма приобретало новый импульс.

Приобрело размах строительство новых фабрик, дорог. Например, в ноябре 1871 года открыто движение на железнодорожной магистрали Смоленск-Минск-Брест, а в скором времени началось строительство новой важной железнодорожной ветки Брест-Пинск-Гомель. На участке этой дороги от Бреста до Пинска охотно работали и мотоляне – налаживалась тесная связь «с миром», всего в двадцати километрах от местечка строилась железнодорожная станция Янов-Полесский.

Делались попытки по осушении окрестных болот, которые значительно сдерживали экономическое развитие края. В 1873 году на Полесье начала работы так называемая Западная экспедиция под руководством И. И. Жилинского – закладывались научные основы мелиорации.

Словом, про «забытый людьми и богом» край власти потихоньку начали вспоминать. И хотя, изменения были не очень значительны, но радовало и это.

Согласно церковной книге 1871 года, в Мотоле было 274 двора, проживало 2249 человек. Шла тут и бойкая торговля: работало более десяти магазинов, которые принадлежали евреям, что жили в местечке. (К слову, в Мотоле родился и до 11-летнего возраста жил первый президент Израиля Хаим Вейцман.)

По праздникам и воскресеньям на центральной площади происходили большие ярмарки, на которые приезжали со всей окрестной местности. Жизнь на бойком месте давала не только преимущества: все более и более требовалось денег, а заработать их трудом не всегда получалось. И тогда шли люди брать в долг у владельцев магазинов. Последние с процентов жили совсем неплохо и богатели еще больше, а простой народ беднел.

Одним словом, развитие капиталистических отношений приносило вместе с некоторыми положительными изменениями и большое социальное расслоение населения. Постепенно зарождались социальные бури, которые, усилившись, быстро загремят во всю силу в начале нового столетия.